Роман Злотников - Бойцы с окраины Галактики [= Благородная ярость]

Посадка прошла практически незаметно. Только их солидный опыт полетов в гораздо менее комфортных условиях помог почувствовать легкую и практически незаметную дрожь, возникшую в тот момент, когда отключились установки собственной гравитации корабля и тот слегка осел под действием вертикального планетарного гравитационного поля. Так они прибыли в столицу.

У трапа их встретил коммандер-капитан в сопровождении двух лощеных гардемаринов. Потом был роскошный многоместный боллерт с сиденьями, обитыми не вечной флотской пластикожей, а настоящей материей, гигантское столпотворение в небесах над столицей, занимавшей площадь почти в семьсот квадратных миль, и огромное пространство девственного леса на ее окраине.

На протяжении восьми предыдущих месяцев танакийцы выигрывали одну схватку за другой. Когда они в очередной раз оказались на Стенвере, на них попытался выйти старый знакомый, но на этот раз безрезультатно. Ребята не дали стенверцам ни одного шанса. И вот наконец сегодня они прибыли в столицу для участия в финале чемпионата флота.

Вечером, когда вся троица сидела в своей комнате, дверь которой была деревянной, потому что этого требовали традиции, а не потому, что ее когда-то сделали такой и она до сих пор не успела развалиться, в их каюту ввалился коммандер-капитан Сампей. Старина Сампей был, как обычно, слегка пьян, слегка раздражен и, что было не совсем обычно, чувствовал себя немного не в своей тарелке. Окинув взглядом вытянувшихся гардемаринов, он несколько мгновений сумрачно молчал, потом ткнул пальцем в Берса и приказал:

— Ты, иди за мной.

Берс вернулся спустя полчаса. Поймав вопросительные взгляды Энтони и Стива, он пожал плечами и коротко пояснил:

— Старина Сампей волнуется. — После чего невозмутимо отвернулся и начал разбирать постель. Млокен-Стив вскинулся было, но, поймав насмешливый взгляд Энтони, скривился и тоже начал устраиваться на ночь. Берс сказал то, что хотел, и больше все равно из него не вытянешь.

Следующая неделя была адаптационной. Танакийцы до обеда тренировались в одном из игровых залов академии, а потом сначала опасливо, но с каждым днем все смелее и смелее погружались в столичное озеро удовольствий. Эхо их невероятных успехов разошлось, как круги по воде, и во многих салонах средней руки воспылали желанием заполучить на вечер хотя бы одного из столь необыкновенной команды. Впрочем, землянам это не грозило. Варваров могли допустить в салон только в качестве экзотической диковинки, а для всех остальных ролей пока хватало танакийцев из числа граждан империи. Так что Млокен-Стив и, судя по его рассказам, Энтони просто наслаждались жизнью на полную катушку. Тем более что у каждого из них еще оставался достаточный кусок из тех денег, что Берс выжал с букмекера на Стенвере два года тому назад. Впрочем, круг их развлечений не особо отличался от того, к которому они привыкли на Танаке. Разве что в столице они практически не смогли найти кислого пива, пережаренного мяса и дешевых проституток. В конце концов им это надоело, и Млокен-Стив без особой надежды на поддержку предложил попробовать нечто необычное — проникнуть в резиденцию императора. К его удивлению, первым на это предложение откликнулся до сих пор остававшийся вне круга их интересов Берс. Он оторвался от экрана компа, несколько мгновений задумчиво рассматривал Стива и, когда тот уже был готов признаться, что ляпнул это просто так, пружинисто поднялся на ноги.

— Пошли.

— Куда? — оторопел Млокен-Стив, но Берс уже направился к двери. Энтони проводил его ошарашенным взглядом, потом повернулся к Стиву, открыл рот, собираясь что-то сказать, но только махнул рукой и устремился вслед за Берсом.

К внешней ограде императорской резиденции, носившей название Сады Эоны, они подъехали на общественном боллерте с автопилотом. Вежливый женский голос управляющей программой сообщил им, что приближение к резиденции императора ближе двухсот ярдов, как и приближение к этой границе на высоте выше шести ярдов, запрещено. Берс молча пожал плечами и, переключив боллерт на ручное управление, отвел его к указанной границе и опустил на траву. Они выбрались наружу. Млокен-Стив поежился, чувствуя себя одновременно преступником, героем и идиотом, и покосился на Берса. Вот уж от кого не ожидал приверженности к авантюрам. Но тот уже был далеко, быстро двигаясь вперед к ажурной кованой ограде.

Как это ни удивительно, но ограда оказалась абсолютно нейтральной. Ни тебе отсекающего поля, ни пульсирующего силового ограждения — вещевой склад у них в школе охранялся намного лучше. Энтони и Стив, озираясь, перебрались через решетку и замерли, оглядываясь по сторонам. Берс проскочил вглубь ярдов на сто и остановился у края большой поляны, что-то рассматривая в траве, а может, принюхиваясь. Что он там делал, понять было сложно. Энтони нервно огляделся и, кивнув Стиву, двинулся к Берсу.

— Что, черт возьми, ты тут делаешь? — нервно прошипел Млокен-Стив, когда они подошли вплотную.

Берс сидел на траве в какой-то отрешенно-задумчивой позе. Услышав вопрос, он поднял глаза и, странно посмотрев на Стива, пожал плечами:

— Уже ничего.

Энтони поджал губы, собираясь сказать что-то резкое, но сдержался и только процедил:

— Ладно, побаловались, и хватит. Пора уходить. Пока нас не засекли.

Берс кивнул и, поднявшись на ноги, бросил взгляд влево:

— Поздно. Засекли.

Энтони и Стив резко обернулись. На краю поляны стоял полицейский боллерт, от которого величественно двигался детина ростом более шести футов, одетый в мундир столичной полиции. Энтони вполголоса выругался, а Млокен-Стив стиснул зубы. Ну влипли, тут, пожалуй, пахнет не меньше чем исключением. Полицейский приближался неотвратимо, как айсберг. Энтони отчаянно оглянулся по сторонам, но до ближайшей опушки было шагов сорок.

Можно было бы попытаться спастись бегством, вряд ли человек со столь внушительной фигурой мог быть достойным соперником, но представить троих гардемаринов флота, удирающих от полицейского… Тем более глупо было предполагать, что они смогут спрятаться от полиции, убегая в глубь резиденции императора. Полицейский остановился перед ними. Окинув их высокомерно-благожелательным взглядом, он усмехнулся и изрек:

— Лэры гардемарины, я могу вам чем-нибудь помочь?

Энтони слегка оторопел, а Млокен-Стив изумленно пробормотал:

— Вежливый коп! Мать моя женщина!

Единственный, кто воспринял это как должное, был Берс. Он сделал шаг вперед и заговорил так же высокомерно-вежливо:

— Просим прощения за беспокойство, лэр офицер. Мы с друзьями впервые в столице и, похоже, забрели не совсем туда, куда можно.